Татьяна Яковлевна Гончарова
92 года , труженик тыла.
Мотористка, маляр на Курской ТЭЦ-1
Мотористка, маляр на Курской ТЭЦ-1
Отец по возрасту не подходил для службы, но и он послужил Отечеству. Когда наши погнали немца, отца забрали во вспомогательные части. Во время Курской битвы он чем только не занимался на фронте. Был водителем, подмастерьем, разнорабочим — обслуживал боевые части. Сразу после битвы вернулся домой. Мы поняли, что это Победа. Смотрели на отца и понимали, что оккупанты к нам больше не вернутся. Это было великое счастье!
«
»
Родилась я в 1927 году в селе Скрылевка Кореневского района Курской области. Как и положено в деревне, семья у нас была большая — родители воспитывали трех дочерей и двоих сыновей. Отец и мать работали в колхозе, мы им помогали в хозяйстве. Жили мы по тем меркам неплохо. Колхозы потихоньку поднимались, родителям хорошо платили, да и хозяйство у нас было не маленьким. Сами себя кормили и не тужили.
О том, что такое война, в нашей семье знали не понаслышке. Мой отец, Яков Федорович Кирпиченков-Шышлов, повоевал еще при императоре в Первую мировую. Был награжден Георгиевским крестом, но за что получил награду, не рассказывал. Он вообще не любил говорить про войну. Будто знал, что нам суждено самим хлебнуть горюшка.
Войну долго ждать не пришлось. В августе 1941-го нацисты стали бомбить железнодорожную станцию Колонтаевка. Она была в 15 километрах от нашего села, но мы не только слышали разрывы бомб, но и видели над горизонтом яркое зарево. Со страху прятались в доме, но стены ходили ходуном, стекла дребезжали, и от этого становилось только страшнее.
О том, что такое война, в нашей семье знали не понаслышке. Мой отец, Яков Федорович Кирпиченков-Шышлов, повоевал еще при императоре в Первую мировую. Был награжден Георгиевским крестом, но за что получил награду, не рассказывал. Он вообще не любил говорить про войну. Будто знал, что нам суждено самим хлебнуть горюшка.
Войну долго ждать не пришлось. В августе 1941-го нацисты стали бомбить железнодорожную станцию Колонтаевка. Она была в 15 километрах от нашего села, но мы не только слышали разрывы бомб, но и видели над горизонтом яркое зарево. Со страху прятались в доме, но стены ходили ходуном, стекла дребезжали, и от этого становилось только страшнее.
Вскоре заявились и сами оккупанты. Собрали в селе все съестное и ценное, поставили нам своего старосту и покатили на Курск. Другим деревням повезло меньше. В одном из соседних сел гитлеровцы согнали всех жителей в сарай и сожгли заживо. Страшно вспоминать.
Отец по возрасту не подходил для службы, и все время был с нами. Но и он послужил Отечеству. Когда наши погнали немца, отца забрали во вспомогательные части. Во время Курской битвы он чем только не занимался на фронте. Был водителем, подмастерьем, разнорабочим — в общем обслуживал боевые части. Сразу после битвы отец вернулся домой. Мы поняли, что это Победа. Мы смотрели на отца и понимали, что оккупанты к нам больше не вернутся. Это было великое счастье!
Отец по возрасту не подходил для службы, и все время был с нами. Но и он послужил Отечеству. Когда наши погнали немца, отца забрали во вспомогательные части. Во время Курской битвы он чем только не занимался на фронте. Был водителем, подмастерьем, разнорабочим — в общем обслуживал боевые части. Сразу после битвы отец вернулся домой. Мы поняли, что это Победа. Мы смотрели на отца и понимали, что оккупанты к нам больше не вернутся. Это было великое счастье!
Я стала работать в колхозе вместе с родителями. Пахала наравне со взрослыми, как и все дети. Сразу после войны меня от колхоза по разнарядке направили в Ленинград, разрабатывать торфяные месторождения. После — в брянские леса. Сказали, что будем сучья обрубать, а на деле три месяца валили вековые дубы.
Затем направили в Каменск-Уральский. Там мы строили дома для работников алюминиевого завода. И только в 1957 году я приехала в Курск. Устроилась на бетонный завод. Сначала трудилась бетонщицей, потом — мотористкой на бетономешалках. А затем нашла работу поближе к дому, на ТЭЦ-1. Там я работала с 1966-го до 1984-го, когда вышла на пенсию.
Затем направили в Каменск-Уральский. Там мы строили дома для работников алюминиевого завода. И только в 1957 году я приехала в Курск. Устроилась на бетонный завод. Сначала трудилась бетонщицей, потом — мотористкой на бетономешалках. А затем нашла работу поближе к дому, на ТЭЦ-1. Там я работала с 1966-го до 1984-го, когда вышла на пенсию.
Работу, как повелось, нашла мужскую. Грузила уголь на подаче. Пахали, как шахтеры. Лента с углем идет, сепаратор работает. Пока отвернешься, чтобы немного подмести вокруг себя, тут же тебе наваливает кучу угля, которую надо вручную перекидать. Так и пылили — два дня — в день, два дня — с 15:00, два дня — в ночь. Выходной был всего один. Летом, когда станция останавливалась на ремонт, было немного поспокойнее. Хотя все равно дневали там и ночевали — то смажь, это убери. И самое интересное, что мотористами на подаче угля работали исключительно женщины. Кто после этого скажет, что мы — слабый пол? Работали по-черному. И только перед самой пенсией я несколько лет поработала маляром в строительном цехе — здоровье уже было не то.
Татьяна Яковлевна с дочерью Людмилой
Было дело — висела моя фотокарточка на доске почета ТЭЦ-1. Приятное воспоминание. Теперь-то мне не до трудовых подвигов. Сейчас моя отрада — семья: дети — Игорь и Людмила, внук Володя и правнучка Полина. Никто не забывает, всегда меня навещают, а большего мне и не надо.
